Неточные совпадения
Он и попытался это делать и
ходил сначала
в библиотеку заниматься выписками и справками для своей книги; но, как он говорил ей, чем больше он ничего не делал, тем меньше у него оставалось времени.
Библиотека эта по завещанию поступила
в музей. И старик Хлудов до седых волос вечера проводил по-молодому, ежедневно за лукулловскими ужинами
в Купеческом клубе, пока
в 1882 году не умер скоропостижно по пути из дома
в клуб. Он
ходил обыкновенно
в высоких сапогах,
в длинном черном сюртуке и всегда
в цилиндре.
Знали еще букинисты одного курьезного покупателя. Долгое время
ходил на Сухаревку старый лакей с аршином
в руках и требовал книги
в хороших переплетах и непременно известного размера. За ценой не стоял. Его чудак барин, разбитый параличом и не оставлявший постели, таким образом составлял
библиотеку, вид которой утешал его.
В семидесятых и восьмидесятых годах особенно славился «хлудовский стол», где председательствовал степеннейший из степенных купцов, владелец огромной
библиотеки Алексей Иванович Хлудов со своим братом, племянником и сыном Михаилом, о котором
ходили по Москве легенды.
— Так что же вы говорите, я после этого уж и не понимаю! А знаете ли вы то, что
в Демидовском студенты имеют единственное развлечение для себя —
ходить в Семеновский трактир и пить там? Большая разница Москва-с, где — превосходный театр, разнообразное общество, множество
библиотек, так что, помимо ученья, самая жизнь будет развивать меня, а потому стеснять вам
в этом случае волю мою и лишать меня, может быть, счастья всей моей будущей жизни — безбожно и жестоко с вашей стороны!
После отца у него осталась довольно большая
библиотека, — мать тоже не жалела и давала ему денег на книги, так что чтение сделалось единственным его занятием и развлечением; но сердце и молодая кровь не могут же оставаться вечно
в покое: за старухой матерью
ходила молодая горничная Аннушка, красавица из себя.
Прошло пять лет с тех пор, как он принял на себя должность старшего учителя и заведывателя школы; он делал втрое больше, нежели требовали его обязанности, имел небольшую
библиотеку, открытую для всего селения, имел сад,
в котором копался
в свободное время с детьми.
В это время по столовой взад и вперед
ходил, заплетаясь разбитой параличом ногою, другой князь, старый, ветхий, и все посматривал, как Григоров опоражнивал бутылку, когда же тот спросил себе еще бутылку, старик долее не вытерпел сей возмутительной для него сцены, быстро, насколько позволяла ему параличная его нога, ушел из столовой,
прошел все прочие залы, бильярдную,
библиотеку и вошел, наконец,
в так называемую чернокнижную комнату, где сидело довольно многочисленное общество.
В течение полугода я испытал все разнообразие петербургской жизни: я был
в воронинских банях, слушал Шнейдершу, Патти, Бланш Вилэн,
ходил в заседания суда, посетил всевозможные трактиры, бывал на публицистических и других раутах, присутствовал при защите педагогических рефератов, видел
в"Птичках певчих"Монахова и
в"Fanny Lear"Паску, заседал
в Публичной
библиотеке и осмотрел монументы столицы, побывал во всех клубах, а
в Артистическом был даже свидетелем скандала; словом сказать, только
в парламенте не был, но и то не потому, чтобы не желал там быть, а потому, что его нет.
А жуировать совсем не значит
ходить в публичную
библиотеку, посещать лекции профессора Сеченова, защищать
в педагогических и иных собраниях рефераты и проч., а просто,
в переводе на французский язык, означает: buvons, chantons, dansons et aimons! [будем пить, петь, танцевать и любить!]
Лакей быстро побежал наверх к графу, который, по решительному отсутствию денег, несколько дней не выходил из дома, а все время употреблял на то, что читал скабрезные французские романы, отрытые им
в библиотеке Бегушева. На приглашение хозяина он немедленно
сошел к нему.
Мы
прошли сквозь ослепительные лучи зал, по которым я следовал вчера за Попом
в библиотеку, и застали Ганувера
в картинной галерее. С ним был Дюрок, он
ходил наискось от стола к окну и обратно. Ганувер сидел, положив подбородок
в сложенные на столе руки, и задумчиво следил, как
ходит Дюрок. Две белые статуи
в конце галереи и яркий свет больших окон из целых стекол, доходящих до самого паркета, придавали огромному помещению открытый и веселый характер.
Мы перешли электрический луч, падавший сквозь высокую дверь на ковер неосвещенной залы, и,
пройдя далее коридором, попали
в библиотеку.
Капитан, тихо разговаривая с Дюроком, удалился
в соседнюю гостиную. За ними ушли дон Эстебан и врач. Эстамп шел некоторое время с Попом и со мной, но на первом повороте, кивнув, «исчез по своим делам», — как он выразился. Отсюда недалеко было
в библиотеку,
пройдя которую Поп зашел со мной
в мою комнату и сел с явным изнеможением; я, постояв, сел тоже.
Вот по улице
в тени акаций, играя хлыстиками,
прошли два офицера
в белых кителях. Вот на линейке проехала куча евреев с седыми бородами и
в картузах. Гувернантка гуляет с директорскою внучкой… Пробежал куда-то Сом с двумя дворняжками… А вот
в простеньком сером платье и
в красных чулочках, держа
в руке «Вестник Европы», пошла Варя. Была, должно быть,
в городской
библиотеке…
Иннокентиев. А я думал, вы давно знаете. Неужели же Андрей Дементьич не сказал еще тогда, как вы
ходили заниматься
в нашей
библиотеке? Как же он не говорил вам? Он был так дружен с вами.
С университетского двора
прошло несколько человек студентов, которые объявили, что точно такие же объявления вывешены на всех наружных дверях и что — еще сюрприз! — лаборатория и студентская
библиотека, как они сами
в том убедились, точно так же закрыты.
Ровно
в восемь часов мы выстроились
в длинном классном коридоре.
Прошло несколько минут томительного ожидания — и вот на горизонте, то есть у дверей
библиотеки,
в конце коридора, появилась maman
в эффектном темно-голубом платье, красивая, величественная, снисходительно улыбающаяся,
в сопровождении опекунов, попечителей, учителей и целой толпы приглашенных.
Ропшин был
в поэтическом восторге и, неожиданно посетив Висленева, отобрал у него взятые тем из
библиотеки сочинения Пушкина и долго
ходил по своей комнате, тихо скандуя переложение сербской песни: «Не косись пугливым оком; ног на воздух не мечи;
в поле гладком и широком своенравно не скачи».
Глафира Васильевна
в сопровождении Висленева скорою походкой
прошла две гостиных,
библиотеку, наугольную и вступила
в свой кабинет. Здесь Висленев поставил лампу и, не отнимая от нее своей руки, стал у стола. Бодростина стояла спиной к нему, но, однако, так, что он не мог ничего видеть
в листке, который она пред собою развернула. Это было письмо из Петербурга, и вот что
в нем было написано, гадостным каракульным почерком, со множеством чернильных пятен, помарок и недописок...
Пройдет десять лет, — я буду видеть долг
в том, чтоб не ссориться с женою, чтоб пожертвовать десять рублей на народную
библиотеку или отказаться от третьего блюда
в пользу голодающих.
Даже нарочно для них
в Публичную
библиотеку ходил.
И когда, к шестому классу гимназии, меня стали держать с меньшей строгостью по части выходов из дому (хотя еще при мне и состоял гувернер), я сближался с «простецами» и любил
ходить к ним, вместе готовиться, гулять, говорить о прочитанных романах, которые мы поглощали
в больших количествах, беря их на наши крошечные карманные деньги из платной
библиотеки.
Он куда-то уехал защищать и был уже
в это время"знаменитость"с обширной практикой, занимал большую квартиру, держал лошадей и имел секретаря из студентов его времени, беседа с которым и показала мне, что я уже не найду
в Урусове того сотрудника"
Библиотеки для чтения", который ночевал у меня на диване
в редакции и с которым мы
в Сокольниках летом 1866 года
ходили в лес"любить природу"и читать вслух"Систему позитивной философии"Огюста Конта.
П.И.Вейнберг (как я сейчас упомянул)
в эти годы ушел из журнализма, и я не помню, чтобы он
в течение этих двух с лишком лет обращался ко мне с предложением участвовать
в журнале
в качестве заведующего отделом или одного из главных сотрудников.
В"
Библиотеку", еще при Писемском,
прошел его перевод одной из драм Шекспира; но печатался он при мне.
Прошло три с лишком года после прекращения"
Библиотеки".
В Лондоне,
в июне 1868 года, я работал
в круглой зале Британского музея над английской статьей"Нигилизм
в России", которую мне тогдашний редактор"Fortnightly Review"Дж. Морлей (впоследствии министр
в кабинете Гладстона) предложил написать для его журнала.
Лекции я посещал усердно.
Ходил в Публичную
библиотеку и там читал книги, рекомендованные профессорами, — особенно по русской литературе: я хотел специализироваться
в ней. По вечерам, когда Миша ложился спать, я садился за свой стол, курил папиросу за папиросой и
в густо накуренной комнате сочинял стихи, читал по-немецки «Фауста» и Гейне и вообще то, что было для себя.
Я слушал лекции, усердно записывал их.
Ходил в Публичную
библиотеку и там читал книги, рекомендованные профессорами. Читал «Нестора» Шлецера, «Grundriss der Sprachwissenschaft» [«Основы языкознания» (нем.).] Фридриха Мюллера, «О происхождении славянских письмен» Бодянского.
В Публичной
библиотеке иногда приходилось видеть: перед читальным залом,
в комнате, где на высоких конторках лежат каталоги, быстро расхаживал студент с длинными черными волосами и черной бородкой; нахмурив брови и заложив руки за спину, он
ходил от площадки лестницы и углу между книжными шкафами, — и сразу было видно, что мыслил.
В первой зале — они
прошли через
библиотеку — лежали шинели званых гостей.
(Почерк Лельки.) — Сегодня я
ходила в бюро и просила нагрузки. Предложили работать библиотекарем при ячейковой
библиотеке. Но я, конечно, отказалась. (Дураков теперь нет.)
— Волков бояться —
в лес не
ходить. Впрочем, это зависит от вашей воли, вы можете остаться при перспективе читать книги из вашей собственной
библиотеки и няньчить детей вашей богатой сестры.